Тони снится мир, охваченный войной. Максимофф на базе Гидры всего лишь дала его страхам форму, столкнула Тони с его демонами лицом к лицу, и у самого старого, самого сильного из них было его лицо. Железный Легион и Альтрон лишь логичное их порождение, и винить в том, что за этим последовало, он мог лишь себя - его "сын" был именно таким, как Тони его задумал, вместе с надеждой создать идеальный щит для Земли, вкладывая в свое детище собственные страхи и слабости, спасения от которых так долго искал.

Заковианский договор был очередной попыткой упорядочить окружающий его хаос, попыткой сдержать собственных демонов, загнав себя и всех, кто представлял собой элементы этого хаоса, в жесткие рамки соглашения. "Знаешь, со мной беда, - говорит он устало Стефану после очередного выматывающего душу заседания с Советом безопасности, - все мои попытки поступить правильно оборачиваются какой-то херней".

Тони снится мир, сгорающий в пурпурном пламени. Камни сияют, переливаются в его горсти, он слышит их тихий, вкрадчивый шепот, сулящий мощ вселенной. Показывают ему мир — тот, что он мог бы построить, но лишь подчинив себе. Они могли сделать его великим, всесильным... равнодушным. Как Бог. Как Альтрон. Как Танос. И тогда, в шаге от всемогущества, он видит теплые, печальные глаза Хо Инсена.

[indent]  [indent]  [indent]  [indent] У тебя одна жизнь, Тони. Не потрать ее зря.

Тысячи картин проносятся в его сознании за один миг, тысячи непрожитых жизней. Но ему нужна лишь одна - та, в которой он еще может что-то исправить. Он хорошо все просчитал и знает, что шанс выжить после того, как его тело пропустит энергию Камней Бесконечности, еще меньше, чем обещал Стрэндж, выменивая его жизнь на Камень Времени. Она проникает в него метастазами раковой опухоли, обещая разрушить то немногое, что он успел сохранить в себе целым, неискаженным, не тронутым обидой, отчаянием, одиночеством. Тони высвобождает эту мощь вовне, пропускает через себя, щедро делясь со всем миром, выжигая саранчой заполонивших побережье читаури и корабли Таноса. "Подавись, ублюдок", - успевает подумать он перед тем, как мир начинает тускнеть и огонь пожирает его изнутри.

Тони просыпается в холодном поту и с медленно утихающей болью в груди, зная - то, что он видел, он видел не в первый раз, но не может вспомнить что именно. Не удивляется - он так давно привык к кошмарам, что еще один становится просто отметкой, маленьким апострофом в ежедневнике между "купить Пеппер подарок на свадьбу" и "постараться не разрушить мир".

Но бывают хорошие дни, в которых после пробуждения остается ощущение окрашенного в теплые янтарные цвета магических мандал Стрэнджа спокойствия, общности, наполняющих его сознание, и чего-то, что осталось в далеком детстве и для чего Тони не может подобрать слов. Что заставляет его улыбаться, пока стены гаража вибрируют от выкрученного на полную громкость рока, рвущего мембраны в колонках.

I was caught
In the middle of a railroad track
I looked 'round,
And I knew there was no turning back

За грохотом музыки он не слышит, как Стефан подходит совсем близко, понимает, что не один, когда на него падает тень. Тони расположился на расстеленном куске брезента, разложив на нем детали разобранного двигателя Кадиллака Эльдорадо пятьдесят девятого года, закончив избавляться от образовавшейся в движке эмульсии, и теперь лезет измазанными в машинном масле пальцами в транслируемую модулем Пятницы виртуальную схему, подбираясь в нужному ему сейчас участку. На верстаке разложены собранные заранее модули с собственноручно написанным программным обеспечением, чипсеты, микроконтроллеры, шлейфы - видя пылящийся в гараже отца давно умерший Кадиллак, Тони думает, почему бы не придать тачке с футуристичным дизайном футуристических технологий. Эта малышка еще расправит свои крылышки, пусть и только фигурально.

Said yeah, it's alright
We're! Doing fine
Yeah, it's alright
We're! Doing fine
So fine

Тони подпевает, не слыша звука собственного голоса. Запрокидывает голову и хмурится при виде сидящего на верстаке Стефана. Его охватывает мимолетное ощущение какой-то неправильности, схожее с тем, как вертится на кончике языка ускользающее от памяти слово. Стрэндж в гараже родительского дома в Лос-Анджелесе смотрится чуждо, как деталька из другого набора паззла, по чистой случайности идеально совпавшая рельефом фрагмента. Тони думает, что Стефана не должно быть здесь, а потом убеждает себя - это из-за его работы. Стеф, бывает, днями пропадает в своих волшебных мирах, и только Пятница знает, чего стоит Тони не сойти в это время с ума от беспокойства. Помогает упасть с головой в очередной бросающий вызов человеческой ограниченности и законам физики проект, забыв про еду и сон, о которых частенько напоминает ему, собственно, вернувшийся из "командировки" Стрэндж.

— Когда я сделал так с твоими артефактами, ты выставил меня из библиотеки! - Тони встает, вытирая руки уже довольно замурзанной тряпицей, и недовольно щурится, приподняв правую бровь. - И запер дверь.

Он без особого успеха пытается перекричать музыку, и Пятница понятливо приглушает громкость.

Cause I'm living on borrowed time
You do it your way, I'll do it mine
Living on borrowed time
Don't need a shove, don't need a sign, no sign

Трек сменяется и теперь Брайан Джонсон поет, что их дни сочтены, так что не стоит забивать голову всякой чепухой, просто получай удовольствие от тех минут, что у тебя остались. Отбросив тряпку куда-то за плечо, Тони пальцем за воротник футболки притягивает Стефа к себе, коротко, но крепко целуя в губы, и отстраняется, отклоняясь назад, слегка прогнувшись в спине. На шее у колдуна остается мазок замешанного на машинном масле нагара - рядом с Бермудским треугольником родинок, в которых так часто пропадал корабль его самоконтроля. В уголках губ подрагивает удовлетворенная улыбка - великий Стефан Стрэндж, уже не такой безупречный, как минуту назад.

— Не думал, что ты вернешься так скоро, - Тони звонко ударяет гаечным ключом по блоку цилиндров, уже начавшему обрастать паутиной электрики. - Реанимирую тут одного старичка. Он в свое время, знаешь ли, пользовался популярностью.

Он многозначительно играет бровями, откровенно намекая на легко читающуюся параллель. Тони как-то незаметно уходит с первых строк топ-10 самых сексуальных холостяков по мнению "People" - не потому что возраст берет свое, просто все чаще его видят рядом с другим холостяком из списков того же журнала. Тони уверен - Стефан мог бы остаться в привычном ему мире, если бы только захотел - не как хирург, но как ученый и исследователь, но Стрэндж предпочел продолжать спасать жизни, спрятавшись от прошлой жизни в особняке с привидениями и сквозняками. И при виде Стефана не в привычном секстанском прикиде, а в старой футболке и чуть вытянувшихся в коленях джинсах, что-то щемит в груди.

— Убери задницу с верстака, - ворчит Тони, компенсируя этим все те нелепые эмоции, которые даже как-то стыдно признавать на шестом десятке лет. - Останешься на ужин? Мать будет тебе рада, а Говард, мне кажется, вообще любит тебя больше меня. Если он в теории способен кого-то любить.

Он толкает Стефана в бедро, спихивая с рабочего стола, и разбирает перепутанные им детали.

— Паяльник, сестра Стрэндж, - Тони требовательно протягивает руку.