смерть – неверная баба: прогнал и проклял, страдать обрёк
а хотеть и ждать не перестаешь
[indent] когда руки, мгновение назад сжимавшие в объятиях питера, проваливаются в пятно тяжелого, жирного пепла, тони кажется, что сердце взорвалось, разворотив грудную клетку, потому что не может сделать ни вдоха. у него темнеет в глазах, прежде чем сознание отпускает тело, позволяя тому существовать автономно.
[indent] он ничего не говорит, ни о чем не спрашивает стрэнджа, пока небула под его руководством штопает тони в полторы руки - кибернетический протез заедает и дергает, когда скобы скрепляют края раны, но он уже ничего не чувствует. кажется, тони так и проживет в этом вакууме. наверное, это хорошо, потому что, если начнет чувствовать, он умрет, а так ничего, так еще можно... можно исправить синючке руку, можно, перебрасываясь короткими, сухими репликами со стрэнджем, оценить перспективы и наметить план. главное не задерживать на нем взгляд. можно перебрать движок, минимизируя расход топлива, и честно распределить скудные запасы, выгадывая пару дней, прежде чем ледяная пустота космоса вытянет из умирающей песчинки их шаттла последние крохи тепла.
[indent] тони долго смотрит на стрэнджа пустым взглядом, после чего будит его пинком в бедро, швыряя на грудь пачку галет в блистере.
[indent] - жрать подано.
[indent] он даже находит в себе силы ничего не сказать, когда несколько дней спустя колдун умудряется открыть портал на бликер-стрит, лишь кладет руку на плечо небулы, с которой они в эти дни неплохо сработались, и ненавязчиво направляет ее в сторону башни, стараясь не слишком налегать на девушку и держаться прямо, потому что дыра в боку все еще дыра в боку.

ну и где, говорят, твоя кровь, твоя спесь, твой голос
напоролся на то, за что так давно боролся

[indent] тони продолжает существовать на автопилоте - потому что нужен пеппер, компании, городу. он старается не включать новости, он не смотрит в обращенные к нему глаза людей во время очередной пресс-конференции, на которых от имени старкин обещает открыть еще один фонд, построить еще один дом, обещает, что завтра будет лучше, чем сегодня. обещает то, во что сам поверить не в силах. читает в их глазах надежду и желание жить, несмотря ни на что.
[indent] лучше бы ненавидели - как те немногие, что кричат "убийца". те, что обливают его изображения красной краской. брошенный из толпы камень рассекает скулу - тони приказывает отпустить мальчишку, почти ровесника питера. он почти с наслаждением проникается ощущением стекающей по лицу холодной жижи, выплеснутой на него из ведра - желтенькое такое, веселое ведерко с томатным соком.
[indent] наташа и стив организуют свой межгалактический патруль судного дня, тони лишь жестко и едко усмехается. они уже проиграли - за-за него, из-за его неоправданных амбиций, он больше не собирается лгать миру и самому себе. он наигрался в это дерьмо. на нем - разрушенная инфраструктура, не нем - поиски новой, дешевой энергии, на нем - больницы и социальная программа по розыску пропавших людей, в основу которой тони уже не терзаясь вопросами этичности помещает программу "озарение" и алгоритм арнима золы, держа ее под личным контролем.
[indent] к исходу второй недели он в алкогольном амоке громит мастерскую. стекло звонко и весело разлетается сияющим крошевом под ударами кувалды, зло впивается в босые ступни, сталь сминается с возмущенным, протестующим гулом. он не успевает причинить весомого ущерба - руки за спину заламывает подоспевшая наташа, удерживая беснующегося тони с нечеловеческой твердостью, пока он обессиленно не повисает на ее руках. небула смотрит на него нечитаемым взглядом антрацитовых глаз, после чего неторопливо поднимает из лома и осколков стеклянный куб со сбитым краем, внутри которого на подставке покоится тускло мерцающий, отслуживший свое реактор с выгравированным: "доказательство того, что у тони старка есть сердце". осторожно ставит его на уцелевший стол.
[indent] через полтора месяца он попадает в больницу. "передоз снотворным", - говорит кристина палмер, а пепс так до конца и не верит, что это не попытка суицида - тони просто хочет выспаться. хоть раз впервые с момента возвращения на землю заснуть без кошмаров, в которых раз за разом пытается удержать расползающееся прахом тело питера, просыпаясь в холодном поту с колотящей тело крупной дрожью. не бежать в сортир, выблевывая горькую желчь вперемешку с виски и тем, что пеппер удается впихнуть в него между посещением онкобольных детей в metro gemeral и заседанием совета национальной безопасности.
[indent] тони встает по будильнику в шесть, имитирует жизнь, ставя внутренний таймер на полночь, а после заливает в себя все, что имеет хотя бы ничтожный градус. он снова начинает курить, насквозь продымляя мастерскую и спальню, срывается на хэппи и ни в чем не виновной лаборантке, которой приходится приносить официальные извинения. губы девчонки дрожат, глаза на мокром месте, тони не отрывает взгляда от бликов на ее бейдже, хотя от этого начинает мутить. запрашивает ее дело - iq 183, победительница физических олимпиад, автор смелой статьи по молекулярно-кинетической теории твердых тел. в связи с инцидентом потеряла отца и младшего брата. он смотрит на ее фото выцветшим взглядом и просит доктора пател взять малышку под свой патронаж.
[indent] он рад, что мэй паркер оказалась в числе жертв таноса, потому что тони сдох бы у ее ног, прежде чем признался в своей виновности в смерти ее племянника. он ненавидит себя за эту радость. количество алкоголя, которыми он пытается убить в себе мерзкое, липкое чувство беспомощности, вытравить из себя все чувства, промыть, обезопасить, сделать себя стерильным, давно убило бы обычного человека. тони лежит на полу в обнимку с ведерком для бумаг в ожидании следующего приступа, потому что бежать до ванной нет сил. экстремис, спасший ему жизнь на титане, с тупым упорством очищает кровь, регенерирует печень и почки, восстанавливает пораженный язвой желудок.
[indent] высшая форма паразитизма сохраняет его для себя.

но сквозит в этой просьбе настойчивый лейтмотив —
к сентябрю всем отпущенным свойственно возвращаться
[indent] тони старается не смотреть новости, узнавая обо всем из кратких, скрупулезно подготовленных специалистами старкин сводок, но включенный после пеппер телевизор транслирует не канал дискавери (под монотонные рассказы про поглощающие вакуоли амеб прекрасно работается над новой технологией переработки отходов), а на cnn, где камере оператора удается заснять мелькающую фигуру в сине-красном.
[indent] тони пьян - он почти все время пьян, хотя по нему заметить это не так просто. он тянется за бокалом с виски, делая долгий глоток, и с криком ярости швыряет его в плазму - экран тут же идет полосами, переливается ненатуральными, токсичными цветами. тони впервые после возвращения прижимает к груди генератор наночастиц, разливающихся по телу стальной броней, выбивает выстрелом репульсора окно и падает...
[indent] высотометр заполошно пищит, перекрывая тревожный голос пятницы, когда тони в метре от земли выравнивает полет, поднимается над крышами и берет курс на санктум санкторум. влетает в предусмотрительно распахнутые двери, тормозя о широкую парадную лестницу. от падения на нее беннера не осталось и следа, конечно, магия это ведь так просто [взмахните палочкой и скажите "репаро"], вот только поломанные жизни обратно уже не склеить никак.
[indent] тони кое-как поднимается, пропуская мимо ушей все, что находит нужным сказать это чмо в облике человека, мажет по груди рукой, убирая броню, желая прочувствовать происходящее на всех уровнях восприятия. не замедляя шага, так как ноги на сегодня утратили твердость и вперед его ведет лишь инерция, молча сжимает руку в кулак и бьет стрэнджа в челюсть, вкладывая в удар сдерживаемые все это время ярость, гнев, ненависть.
[indent] желая причинить колдуну ту же боль, что разъедала его эти месяцы.
[indent] впервые за долгое время чувствуя себя по-настоящему живым.
[indent] не давая себе паузы, бьет со второй руки, но в этот раз кулак встречает упругое полотно красного плаща, вставшего непреодолимой преградой между стрэнджем и яростью тони. снова. и снова. оставив попытки добраться до невозмутимого, надменного лица, он вцепляется пальцами в складки синей робы, с силой встряхивая стрэнджа.
[indent] - ублюдок! зачем? - сдавленно подвывая, задает тони невысказанный когда-то, пестуемый болью, трепетно носимый с собой вопрос. - зачем? скажи мне, что во всем этом есть смысл. скажи, что все не просто так! ты что-то видел. что? говори!

[indent] тони тянет из банки с медом на себя причудливую деревянную ложечку, подворачивая тягучую струйку, завороженно наблюдая, как золотистый мед стекает по желобкам, заполняя пустоты. наверное, так и выглядит очень упрощенная модель мироустройства - того, каким оно стало после таноса. вселенная не терпит пустоты. может, в опустевших лесах стремительно плодятся и размножаются вымирающие зубры, может, на пятой авеню вдруг запели соловьи. может, кому-то удавалось найти в этом возможность смириться с произошедшим и вставать по утрам, но тони был не из их числа.
[indent] он без стеснения и колебания запихивает ложечку себе в рот под неодобрительным взглядом стрэнджа. у меда вкус лета, аромат трав и цветов, и на цвет он, как июльское солнце где-то за городом, где краски неба не застилает городской смог, где яркость зелени кустов акаций и сирени не глушит придорожная пыль. кажется, стрэндж вырос в таких местах, если тони правильно помнит собранное пятницей досье. что-то такое о белых изгородях, воскресной школе, гольфах и коротких штанишках.
[indent] - вкусно, - обреченно, лишь с малой толикой удивления и какого-то осознания, что хоть что-то еще вызвать в нем хотя бы отзвук положительных эмоций, вздыхает тони.
[indent] он тщательно споласкивает ложечку в чашке с чаем и кладет ее на стол. тони не фанат чая, особенно всех этих травянистых сборов, которыми так любит успокаивать нервы пеппер, предпочитая, если приходится изменять кофе, черную крепкую заварку, от которой у других сводит скулы, но послушно придвигает к себе чашку и маленькими глоточками прихлебывает кипяток. а стрэндж все говорит и говорит, но совсем не то, что хотел услышать от него старк. тони сначала кивает то ли его озабоченности, то ли своим мыслям, поджимает, кусая, губы, задумчиво глядя на старательно избегающего смотреть на него колдуна. под конец его речи усмехается, пристально глядя меж сведенных бровей, выжидает немного, давая стрэнджу высказаться до конца и шумно выдыхает.
[indent] - потрясающе, - качает подбородком тони, когда стефан замолкает, гипнотизируя взглядом свою чашку с чаем. - просто потрясающе, каких, блядь, высот мудачества ты смог достичь.
[indent] он встает так резко, что стул жалобно и противно скрежещет ножками по плитке, тони стоит к стрэнджу боком, покачиваясь с носка на пятку, и пялится на свое отражение в помутневшем от времени зеркале, так как каждый взгляд на колдуна вызывает в нем нестерпимый зуд в руках снова врезать ему по роже - теперь, когда за плечами нет волшебного плаща.
[indent] - обратись к роджерсу, - зло бросает тони, запихивая руки поглубже в карманы толстовки, чтобы не сорваться. - я этим больше не занимаюсь. видишь ли, занят тем, чем должен быть занят тони старк.

[indent] когда дверь санкторума за ним захлопывается, тони жадно вдыхает свежий вечерний воздух, наверное, впервые с возвращения на землю дыша полной грудью. до невозможности хочется курить, но сигареты остались дома, так что тони встряхивает головой, словно отгоняя остатки липкого, мутного сна, и сбегает со ступенек крыльца, накидывая на голову капюшон. весь путь от бликер-стрит до манхэттена он проделывает бегом, сбивая дыхание уже через десять минут, когда его изможденный, доведенный до предела организм сдается, но продолжая упрямо двигаться вперед, с каждым свистящим, хрипящим выдохом выталкивая из себя ощущение бессилия, отчаяния, апатии. охранник на входе отказывается пропускать в башню взмокшего, осунувшегося бегуна с посиневшими мешами под глазами как у заядлого наркомана, совершенно не похожего на тони-мать-его-старка с билбордов, кроме не такой уж аккуратной бородки, и тони наконец получает свою безобразную драку, пока не подоспевает хэппи.
[indent] - он просил меня о помощи! - орал вечером тони в сидящую на запачканном машинным маслом, в нескольких местах прожженном диванчике, с трудом выбрав местечко почище, чтобы не запачкать шелковую блузку. - сначала спустил наш мир в сортир, а потом попросил помощи!
[indent] тони колотит от ярости, за которой он не видит, как пеппер что-то набирает на телефоне, не видит, как она впервые с возвращения из ваканды улыбается. у тони дрожат руки, когда он собирает в горсть несколько запущенную бородку, морщась от боли в подбитой скуле [бдительного охранника хэппи повышает до своего зама, и тони не возражает]. хэппи получает смс "он снова с нами" в тот же момент, когда тони опускается перед пеппер на пол, требовательно хватает ее за колени, заглядывая в глаза.
[indent] - как я могу, пепс? - он прижимается небритой щекой к ее коленям, пока тонкие пальцы легкими касаниями гладят его по голове, перебирают взъерошенные пряди. - я так по нему скучаю, господи, у него было столько планов. он должен был жить, не я.
[indent] - я знаю, тони. я знаю, - шепчет пеппер, отодвигая с его глаз челку, поправляя сбившийся воротник провонявшей потом и химикатами толстовки. - и я знаю, ты сделаешь правильный выбор.
[indent] тони впервые засыпает без кошмаров. ему снится, как они дурачились с питером на вручении гранта старкиндастриз, на котором оба чувствовали себя ужасно нелепо. фотографировавшая их пеппер сквозь смех ругалась, что они снова держат памятную табличку вверх ногами, а гордая за племянника мэй прятала за улыбкой слезы радости, от чего тони становится только больше неловко, потому что это практически ничего ему не стоило. как ничего не стоило взять трубку или ответить на все пропущенные смс, переадресованные на хэппи.
[indent] тони просыпается с тяжелой головой, впервые за несколько месяцев начиная свое утро с крепкого кофе, а не стакана виски. до боли в пальцах мнет силиконовый мячик-антистресс, пока тот не выскальзывает из рук, отлетая в один из экранов и скрываясь между прототипов и оборудования, после чего сухо, скупо приказывает пятнице отслеживать все происшествия, выходящие за рамки обычного мародерства, ставшего после щелчка привычным делом, несмотря на усилия внутренних войск и народных мстителей.
[indent] еще через три с лишним дня он мрачно буравит взглядом подсказанный пятницей номер, набираясь решимости нажать кнопку вызова.
[indent] - пьянь... нет, пинъян, - не размениваясь на приветствия, выдыхает в гарнитуру тони, массируя переносицу. - деревня шанг... черт, шан-лонг. пятница зафиксировала энергетический выброс.
[indent] именно так. пятница, не он. тони здесь не при чем. он тянет из пачки сигарету, щелкая зажигалкой и с наслаждением затягиваясь дымом с нотками коньяка.
[indent] - там вокруг лес и горы на несколько десятков миль. так что либо кто-то решил построить новый коллайдер, либо это то, о чем ты говорил.

[indent] - звучишь как старый дед, - отмахивается от стрэнджа тони, в один глоток осушая свой бокал, улыбается вызывающе и откровенно, перекатывая льдинку от щеки к щеке, весело ею хрупает. - я просто общаюсь с ними, стефан. это не так сложно, тебе стоит попробовать. хотя в этот раз я слегка помог в организации.
[indent] тони сам удивляется, на сколько безотказными становятся люди, слыша фамилию "старк". он не видит смысла отрекаться от имени, он имеет на нее столько же прав, как и отец, его изобретения уже делают деньги, хоть тони никогда не пытался подсчитать - сколько. он тратит их, не задумываясь - брендовые шмотки, электроника, клубы, алкоголь, наркотики... он даже не уверен, что у его кредитки есть лимит. он мог бы каждый день ужинать устрицами и фуагра, но они заказывают на двоих пиццу из пиццерии в паре кварталов, и тони это совершенно устраивает. пожалуй, кроме того, что каждый раз он находит неизменную десятку у себя на подушке, сколько не говори, мол, потом сочтемся - старк знает, что стрэндж небогат, что он берет ночные смены и читает лекции первокурсникам не из большой любви к профессии, хотя этого у него не отнять. думает, это несправедливо, он бы хотел, чтобы друг мог полностью посвящать себя обучению - у тони отвратительно с медициной, хоть как кибернетик он хорошо разбирается в биологии, и этих знаний достаточно, чтобы понять, что у стрэнджа большое будущее, которое настанет чуть раньше, если тот перестанет отвлекаться на работу медбратом, ставя капельницы и меняя судна. стефан прагматичен, собран, целеустремлен, у него есть то, чего так не хватает самому тони.
[indent] но только не сегодня, и будь он проклят, если не сможет обернуть обстоятельства в свою пользу.
[indent] - кристина... - рассеянно тянет тони, забирая у стрэнджа опустевший бокал. - кри-сти-на, - бормочет он, смешивая ром с малиновым джемом. - крис-с-сти-и-ина, - смакует старк, перекатывая звуки на языке, и расплывается в торжествующей улыбке. - а, вспомнил! - кричит он с кухни, захлопывая пяткой дверцу холодильника и подхватывая заново наполненные бокалы, - она мне такую плюху отвесила, что в глазах зазвенело! но я не помню за что...
[indent] тони ставит выпивку рядом с рукой стрэнджа и усаживается напротив, точно так же вытянув ноги. долго смотрит на довольное и уставшее лицо соседа, явно чего-то ожидая, и затем не выдерживает:
[indent] - ну и? ты пригласил ее на свидание?
[indent] стрэндж закатывает глаза и, прежде, чем он успевает завести свою шарманку про "нет времени/я должен полностью посвятить себя учебе/из этого не выйдет ничего хорошего", тони вставляет свои десять центов про влияние социального взаимодействия на когнитивную продуктивность личности, про необходимость удовлетворения собственного либидо и что с его стороны просто нечестно игнорировать ТАКУЮ девушку (из ТАКОГО тони помнит только каштановые волосы и горящие праведным гневом зеленые глаза), потому что вдруг за ней приударит кто-то похуже, пока стрэндж титьки мнет (фигуральные, хотя мог бы не).
[indent] тони спаивает стефану еще один бокал, размахивая руками в попытках обрисовать, как все будет круто, то и дело хватая и теребя его за лодыжку, и как-то так получается, что кристине они, конечно, звонить сейчас не станут, но вот выбраться в люди и немного расслабиться будет очень даже кстати.
[indent] - хоть три! - щедро соглашается старк, подпихивая стрэнджа в спину к платяному шкафу, пока тот не передумал.
[indent] сам он переодевается в два счета, меняя домашние спортивки на джинсы, заваливаясь на кровать и дрыгая ногами, а простую серую футболку - на черную, стилевую, с логотипом nirvana. нервно суетится рядом, не зная, куда себя деть, пока стефан укладывает волосы, как будто на защиту дипломной собрался, а не на гулянку. наконец, выпихивает его в заснеженную, разбавленную теплым светом фонарей темноту вечера, всучивая в руки схваченную с полки шапку. у тони во взъерошенных волосах искрится снег и ворот куртки распахнут. он идет спиной вперед, глядя на прячущего руки в карманы, хохлящегося стрэнджа, развлекая его пересказом статьи по нейротрансплантологии и перспективах бионического протезирования, отвлекая от мыслей повернуть назад.
[indent] тони, хватая за куртку на предплечье, втягивает его в тепло и сразу впихивает в руки бумажный одноразовый стакан с выпивкой, как будто по волшебству появившийся в его руках, кричит в толпу, что они пришли и можно начинать, хотя всем уже давно похер. тащит стрэнджа в гостиную, пританцовывая на ходу и, широко улыбаясь, показывает другу нехитрые движения, не уверенный, что тот танцевал в своей жизни хотя бы раз, если не считать вальс снежинок в начальной школе.
[indent] странно и необъяснимо, но тони греет мысль, что он смог вытащить эту книжную глисту из дома. старк везде - свой, ему не нужно объяснять свое появление и доказывать свое право находиться здесь и сейчас, его все знают в лицо и по имени, а он... он едва помнит подружек по именам и даже в самой шумной, самой большой компании чувствует себя одиноким. тони мелочно рад, что сегодня рядом кто-то, кто успел неплохо его изучить, для кого он - не просто имя со страниц журналов.
[indent] тони отлучается ненадолго, чтобы вернуться с новой порцией лонг-айленда (очень лонг, очень без джина, текилы и рома), и его цепляет какая-то девчонка: лицо сердечком, светлые волосы, пьяные глаза. тони ухмыляется, игриво поводя бровями, спрашивает, нет ли у нее сестры-близняшки и выясняет, что сестры нет, но есть подружка. опасно перегибается через перила второго этажа.
[indent] - стрэндж! - кричит он, стараясь перекричать музыку, - эй, стрэ-э-эндж! с кем познакомлю!
[indent] тони обходит за комнатой комнату, высматривая долговязую фигуру, потягивая водку с колой через трубочку и еще надеясь отыскать товарища, втискивается между сосущейся в коридоре прихожей парочкой:
[indent] - видели такого, - он отмеряет у себя над головой изрядный пласт воздуха и втягивает щеки. - такой... штангенциркуль...
[indent] он уже не очень внятно говорит, а соображает того хуже, потому что в руках далеко не первый стакан с выпивкой, а пьет алкоголь тони, как воду. он смотрит на сваленные в кучу куртки и не видит той самой. и шапки - шапки тоже нет.
[indent] - тони, ну ты идешь?! - дергает его за руку, капризно надувая ярко подведенные помадой губы, блондинка, чье имя упорно не держится в памяти.
[indent] - отвали, - грубо отгавкивается старк, выдирая пальцы из чуть потных, липких от сиропа для коктейлей ладошек.
[indent] тони - куртка нараспашку, руки обнимают початую бутылку с водкой - скрипит по свежему снегу, а из динамиков громкоговорителей льется "one seems to hear words of good cheer", и он думает, что нет, нихуя. люди навстречу - счастливые. держатся за руки, не смотрят друг другу в глаза, голоса радостные, возбужденные. думает - это сумасшествие, коллективное помешательство. может, что-то такое с магнитными полями земли или в воздухе, что-то в преломлении света на замерзших гранях водяного пара.
[indent] у тони в волосах таят снежинки, оседая в беспорядочных прядях водяным бисером, а стрэндж, похоже, и правда перебрал, раз не слышит того, как старк возвращается домой и долго смотрит на него спящего. как, едва не падая, стягивает джинсы и выпутывается из футболки, залезая в нагретую постель, обнимая, прижимаясь всем телом, вжимаясь виском в чужой затылок и мокря подушку влажными волосами. жилистые, сильные руки стискивают стефана так, будто никогда больше не собираются отпускать.

[indent] с шестнадцати лет ночевки тони дома - что-то из ряда вон. бесконечная вереница друзей, подруг. сумасшедшие рейвы по клубам и заброшенным стройкам с забивающими ноздри запахом травки и тающей на языке пластинкой кислоты. джарвис находит его в барах, подбирает пьяного, едва переставляющего ноги, но упрямо бредущего, загребая конверсами придорожную пыль  на обочине где-то между топангой и фернвудом. полное осуждения пополам с заботой "мистер старк", мягкая строгость в глазах заставляют чувствовать раскаяние намного острее выволочек отца - идущих по заготовленному плану, таких же искусственных, как и проявления его "любви". и столь же редких.
[indent] говард говорит: "все в порядке. пацану нужно перебеситься". тони умирает каждую ночь - разбивается на машине с лучшими на один вечер друзьями, чьи лица он с трудом вспоминает на следующий день; падает с крыши, не удержавшись на парапете в желании прихвастнуть перед девчонкой; получает заточку в бок за плотную пачку мятых купюр, легкомысленно сунутых в задний карман потрепанных джинс; на медицинской каталке от передоза; кучей безликого тряпья у обочины - смерти проносятся мимо, тони небрежно на них оглядывается, провожает равнодушным взглядом, тут же забывая. улыбается широко, падая спиной, широко раскинув руки, в этот омут, зная - никто не подхватит. тест на доверие - полная лажа. дерьмовая сказочка для милых девочек и мальчиков.
[indent] у тони в животе не бабочки - жрущие друг друга богомолы, царапающиеся изнутри, впивающиеся друг другу в шеи хелицерами, скрипящие надкрыльями, с хрустом ломающие в агонии тонкие лапки. тони не верит в доверие, не верит в верность. он отпускает людей так же легко, как сходится, не приходится даже вычеркивать их из памяти - сами стираются, незаметно, безболезненно размываются очередным глотком виски или дешевого пива из канистры - тони без разницы, чем убивать себя в этот вечер. он знает все оттенки одиночества в толпе.
[indent] но сегодня как-то иначе. что-то такое про рождество, которое он ненавидит, и "мне двадцать пять и это больше не шутки". он так болезненно не хочет быть один, и все так остро и так отчаянно, и так тонко. а еще, пожалуй, немного предсказуемо. как в этих рождественских фильмах, которые смотрят, плотно завернувшись в плед, обнимая ладонями кружку с какао или глинтвейном.
[indent] тони обнимает ладонями лицо стефана, целуя жадно, почти жестко, так, что губы начинают неметь. когда стрэндж делает шаг навстречу, когда длинные прохладные пальцы ложатся на спину тони, богомолы в животе начинают грызть друг друга с удвоенной яростью. тони перекидывает ногу через его живот, в момент оказываясь сверху, помогает стащить футболку, целуя открывающиеся участки оголенной кожи, уделяя особое внимание родинке под правым соском. кожа у стефана светлая и матовая, бархатно расцвеченная новым залпом фейерверков за окном в красный, синий и золотой, так что каждое несовершенство, каждый признак того, что рядом - реальный, живой человек, становится до невозможности важным. родинка. прилипшая ко лбу еще слегка влажная после душа прядь. легкая гетерохромия глаз - чуть зеленоватых во вспышках салюта, с золотистыми крапинками. прозрачных, как льдинки. от прикосновений стефана волоски на теле становятся дыбом, как наэлектризованные, как будто тони сжимает в объятиях грозовое облако, тяжелое, опасное, завораживающе притягательное и тихое перед бурей. 
[indent] тони спускается неторопливой дорожкой из поцелуев по груди, поджимающемуся от желания и легкой щекотки животу, все еще чувствуя изредка сжимающиеся чить сильнее пальцы в своих волосах. обнимает стефана, одной рукой соскальзывая к пояснице, ниже, ныряя пальцами в ложбинку меж ягодиц, слегка надавливая на крестец, побуждая прогнуть спину, податься навстречу, а второй - стягивает вниз резинку легких пижамных штанов, лаская прикосновениями подтянутое (стеф много ходит пешком) бедро. снова тянется вверх, подчиняясь давлению стиснувших волосы пальцев, чтобы прижаться в разгоряченному, жаждущем телу, так, чтобы совпали все косточки, чтобы прочувствовать чужое возбуждение, прижимаясь, мягко потираясь своим. чтобы снова целовать архитектурный свод челюсти, острые скулы, щекочущие ресницами губы глаза. чтобы оставить дразнящий, собственнический алеющий след засоса на шее.
[indent] дышать становится тяжело, одеяло скидывается прочь вместе с бельем и штанами. прикосновений становится невыносимо мало, реальность сжимается в иголочное ушко, как антиматерия, как черные дыра засасывая все мысли, все эмоции, кроме одной. кровь стучит в висках, заглушая булькающую время от времени в трубах воду, шум холодильника, взрывы салютов. тони протискивает между животами руку, обхватывает ладонью напряженные члены, прижимая их еще плотнее, проходится по всей длине, разнося предсемя, не позволяя ни одному стону стефана покинуть пределы сомкнутых губ.
[indent] у тони грубые, жесткие от работы с инструментами пальцы, но он старается касаться нежно, скользя подушечками по вздувшимся венам, укрывая горстью головки. ловит руку стрэнджа за запястье, обхватывая губами бесстыдно длинные пальцы, кружит кончиком языка по папиллярным узорам, погружая пальцы до самого основания.
[indent] время останавливается, растягивается до бесконечности. это горизонт событий, дальше - неизвестность, которую не освещает даже лучик солнца. тони широко раскидывает руки и падает под аккомпанемент рвущих небо рождественских фейерверков.
[indent] в животе рождается сверхновая, огненной вспышкой сжигая богомолов в пыль...

[indent] тони вяло шевелится, не торопясь открывать глаза, по личному опыту зная, что утра после пьянок не приносят ничего, кроме разочарования и легкого, кислого, словно от блевоты, привкуса стыда. минутное осознание собственного положения позволяет сделать вывод, что, пусть на языке, как обычно, сахара, чувствует он себя на удивление неплохо - по крайней мере не хочется бежать в сортир и выблевывать остатки вчерашнего типа_ужина. и, хоть спина порядком озябла и покрылась мурашками, в его объятиях кто-то очень теплый и уютный, на кого оказалось до безумия удобно закинуть ногу, так что даже шевелиться лень.
[indent] тони все-таки приоткрывает глаза, сердце пропускает удар или два. сахара в секунды превращается в поверхность дневного меркурия. он замирает, боясь пошевелиться и спазматически прикидывая варианты развития событий, даже дыша с хрипотцой. стефан спит на его порядком затекшем предплечье спиной к тони, демонстрируя пару выразительных укусов на плече и боку. тони пару минут любуется профилем стрэнджа, набираясь смелости, после чего осторожно выползает из кровати, чуть не запутавшись в сброшенном одеяле и не падая, но все же устояв на нетвердых ногах. накидывает на стефана поднятое оделяло и, придерживаясь за стенки, ковыляет до душа, где четверть часа стоит, прислонившись спиной к стене, позволяя почти горячей воде смыть стягивающие кожу на животе следы ночного безумства. медленно сползает по стене, обхватывая колени ладонями, с наслаждением позволяя упругим струям выбить все мысли из головы. задумчиво глядя на надписи "cold" и "hot", выкручивает "hot" в ноль, стиснув зубы, принимая очищающее и бодрящее воздействие холодной воды, глотая стекающие по губам струйки.
[indent] постукивая зубами от холода и влезая в первую попавшуюся футболку и брюки, тони сбегает на кухоньку варить кофе и пытаться приготовить омлет. и если с кофе дела обстояли неплохо, то упущенный из внимания за просмотром новостей (и попыток составить по ним картину событий вчерашнего вечера) омлет протестующе дымит на убранной с огня сковородке. тони накрывает его крышкой, локализуя очаг возгорания, когда в кухню входит стефан.
[indent] - ничего не говори! - болезненно поморщится тони, забравшись на стол и разгоняя журналом по роботехнике воздух под системой пожарной сигнализации. -  есть кофе и грейпфрутовый сок. и остатки вчерашней пиццы.

[indent] - ясно, - скупо роняет тони, отводя взгляд, отворачиваясь под предлогом выпустить из легких дым в сторону. - небраска! ну надо же. а я-то думал, ты у нас из уэльса. ну и как оно в целом... не жмет?
[indent] краем глаза замечает, как стефан морщится, топит сигарету в заботливо сваренном кофе, и поводит плечами, отвечая на невысказанное замечание, потому что сигареты-то неплохие, dunhill, не какие-то там pall mall. отец морщился точно так же, доставая из золотого портсигара аккуратные, плотно свернутые цилиндрики сигарилл, свернутых из элитного табака, собранного вручную свободными и самыми счастливыми неграми на всей планете. морщился от запаха сигарет сына, морщился от вида его друзей, когда тони тащил к себе в мастерскую тушующегося, смущенного роуди - единственного, чьи глаза загорались неподдельным восторгом, когда он рассказывал ему про свои изобретения, воспринимал всерьез его идеи и таланты. единственного - до тех пор, пока тони не познакомился со стефаном.
[indent] говард твердил о наращивании боевой мощи, об оружии и военных разработках, а тони "болел" кибернетикой, возможностью слияния живого организма с механизмом. и стефан понимал его увлечение, они провели немало часов, обсуждая, прогнозируя, просто мечтая. стрэндж помогал тони, внося правки и коррективы касательно биологических процессов в его курсовых, тони - просто не мешал, когда стефан готовился к экзаменам, молча оставляя на столе среди конспектов миску с хлопьями и молоком - все, на что хватало его кулинарных талантов, не считая смайлика из консервированной кукурузы, - зная, что друг легко может забыть поесть, увлеченный, а потом сваливал из их квартирки к очередной подружке.
[indent] стефан морщится, и дело, конечно жде, в сигаретах, а не в тони, но почему-то он чувствует себя этой довольно мерзкого вида жижой из размокшего табака и остывающего кофе. тони мог бы докурить сигарету, легкомысленно пожать плечами и хлопнуть стефана по плечу, легко вскакивая со стула: "не жди меня к ужину, дорогая!" - и все это с широкой улыбкой на лице, снова расставляя все по привычным местам, чтобы вернуться через сутки веселым и пьяным, раскрасневшимся от легкого морозца и быстрой ходьбы, и, едва сбросив обувь, по плечи влезть в холодильник в поисках остатков роскоши, чтобы перебить терзающий голод, потому что алкоголь, увы, довольно плох в питании молодых организмов. тони с почти что священным ужасом наблюдал, запивая на завтрак кофе сигарету, как стефан методично потребляет овсянку, не отрывая взгляда от конспекта, сделанного самым аккуратным почерком в мире. и никогда не обращал внимания, в какой момент один из тостов оказывался у него во рту.
[indent] но снова влезать в шутовской наряд после вчерашнего вечера нет никакого желания, ему нужно еще хотя бы минут десять, чтобы... чтобы что? смириться? тони чувствует в груди на месте сердца жадную, сосущую пустоту, втягивающую все эмоции и чувства. он топит окурок в черном месиве и достает из пачки новую сигарету, не с первого раза прикуривая ее от плюющейся искрами старенькой zippo. время опять растягивается, как жвачка, вязнет на прохладном воздухе кухни, отдавая легким метолом морозной свежести. вчерашние лужи, наверное, схвачены прочным льдом, и парочки заполонили катки. тони прекрасно умел кататься на лыжах, но никогда не мог совладать с коньками.
[indent] - о, меня признали, какая честь! - все так же криво усмехается тони, перебирая пальцами по сигарете и делая еще один долгий глоток.
[indent] смотрит на руки стрэнджа и гадает, не осталось ли там под аккуратно подстриженным ногтями чешуек его кожи. почему-то эта мысль кажется возбуждающей, очень личной. тони постоянно грызет в задумчивости если не карандаши, то ногти, у него вечные заусенцы, потому что презирает даже рабочие перчатки, да и что вообще может случиться с ним - молодым и сильным. и его рука, лежащая рядом с рукой стефана, так что пальцы почти касаются друг дурга, кажется рукой дровосека. пальцы подрагивают, сопротивляясь внутреннему позыву схватить стефана за запястье, когда тот складывает рыки на груди, подаваясь к тони. пронзительные светло-серые глаза с золотистыми крапинками теперь кажутся зеленовато-голубыми, как лед над рекой. он снова так близко, что тони смотрит в его глаза и видит их потемневшими от расширенного зрачка, жаждущими, совсем не такими холодными, как сейчас. через вспыхивающий огонек тлеющей сигареты смотрит на чувственный изгиб губ, выдающий истинную его суть, и не может понять, что же стефану надо. тони уверен - завали он его лопатками на стол, сбросив тарелки, запустив руки под черную броню водолазки, - стрэндж не был бы против. и, черт возьми, тони хочет этого. тело стефана подает прямые сигналы, хотя, возможно, мозг тони возбужден на столько, что считывает их так, как ему хотелось бы. он слишком запутался - в себе, в стефане. знает только, что не сможет забыть ничего и случившегося, как забыл все остальное
[indent] тони снова пожимает плечами, перекладывая сигарету в другу руку, чтобы дым не застил глаза.
[indent] - стало скучно? - тони с неприятным скрипом ведет пальцем по краю кружки. - или мне хотелось провести эту ночь с тем, кому, казалось, на меня хоть немного не наплевать. что тебе больше нравится?
[indent] тони смотрит стефану в глаза, делая очередную затяжку. в тишине оберточная бумага сгорает с уютным потрескиванием, напоминающим об углях в камине. он хочет коснуться этих губ снова, почувствовать вкус кофе, легкую кислинку помидор и сладость болгарско перца, но вместо этого откидывается на спинку стула, покачиваясь на двух ножках.
[indent] - ты ведь понимаешь, я останусь - и все повторится, значит уже сделал выбор. знаешь, стеф, ты очень умный, но иногда думаешь слишком много, - тони со стуком опускает на ножки стул и подхватывает со стола тарелку с недоеденным омлетом, одновременно кидая окурок в "пепельницу". - я тут вспомнил, что давно не катался на коньках. в конце концов рождество на дворе, чем не повод.

[indent] тони, отставив согревающий стаканчик с капучино, туго зашнуровывает ботинки, вымещая на шнурках накопившееся раздражение. первый шаг на лед чуть не отправляет его в падение, да и последующие оказываются не слишком уверенными. тони неплохо умеет кататься на роликах, но это совсем другое. он аккуратно скользит вдоль бортика, придерживаясь за ограждение, чтобы не упасть. ноги не желают держаться прямо, вихляя, как у новорожденного жеребенка, а мимо легко, будто не скользя, а паря надо льдом, проносятся люди - кто-то даже вперед спиной, самоубийцы. немного поймав темп, тони отпускает бордюр, поднимая взгляд и обезоруживающе улыбаясь хорошенькой девчонке, наблюдавшей за ним со смесью веселья и заинтересованности во взгляде. состроив умильную рожицу, он двигается к ней наперерез другим отдыхающим, как ему преграждает дорогу темный длинный силуэт, выбив при торможении лезвиями коньков из льда искрящееся крошево. тони супится, пряча руки в карманы, продолжает неуверенное движение вдоль борта, больше не глядя на девушку.
[indent] - что? только не говори, что соскучился.

[indent] Ладно. Ладно. Предположим, Тони не думал о том, чем реально обернется его возвращение в мир живых. Он вообще редко продумывал свои планы дальше, чем на шаг вперед, предпочитая импровизировать, потому что практика подсказывала - ничто никогда не идет по плану. Впрочем, пожалуй, его оправдывало то, чо он не слишком-то верил в реализацию собственного плана, авантюризм чистой воды, в который он не потрудился посветить ни одного из самых близких своих друзей... и не совсем друзей.
[indent] Почти год в виде ИИ в компании одних длишь Пятницы и Хелен Чо, несколько одержимой Тором... как бы Тони ни уважал Златовласку, это было немного слишком. Но все это оказалось цветочками по сравнению с тем, что ему предстояло перенести по обретении тела. Тони пришлось дважды пережить все стадии принятия Пеппер, а после успокаивать разрыдавшегося Хэппи — спасибо Хелен за моральную поддержку и отрепетированное объяснение. Теперь  ему предстоят все девять кругов юридического ада по возвращению собственной личности и связанных с ней прав, свобод и обязанностей, в которых уже жарился Дьявол Адской Кухни, с головой нырнув в судебный процесс. Но тяжелее, сложнее всего было появиться в Санктум Санкторуме, объясняя, доказывая, оправдываясь. Тони и правда [не]слегка заебало рассказывать одно и тоже, наверное, стоило заранее выслать флешку с объяснениями, как советовала Пятница, где-то за неделю. А Стефану так сразу за год, вот прям сразу, потому что маг без него совсем распоясался. Но Тони боялся дать ложную надежду, пообещать то, что выполнить окажется не в силах, станет еще одой недостижимой мечтой.
[indent] Со Стрэнджем оказалось... сложно.
[indent] В конце-концов, это не повод так реагировать. Не конец света — уже нет. Не снесем, так перепрыгнем, а? Но взвинченный, как следует простимулированный кофеином, естественным адреналином и женьшеневым чаем из китайской кафешки на углу в двух кварталах от Бликер-стрит блестящий разум вместо того, чтобы рационально проанализировать имеющиеся исходные и предложить пути оптимизации решения множащихся проблем, впал в совершенно недостойную крутой рельефности коры головного мозга панику. В присутствии мага рациональное мышление всегда отказывало Тони, но все прошло как будто ничего так, то есть Тони не только оправдывался.
[indent] Сейчас они сидят со Стефом в лапшичной, и Тони крошит хлебный мякиш в миску с супом, ловя неодобрительные взгляды госпожи Суншинь. Учитывая, что эта маленькая китаянка является главой мафиозного клана, Тони стоило бы относится к традициям ее народа с большим вниманием, но его лоб слишком часто получал поварешкой по лбу, чтобы беспокоиться о таких мелочах. Хотя, когда женщина замахивается ложкой, Тони отшатывается, отгораживаясь плечом Стрэнджа, выставляя палочки в защитном жесте:
[indent] - Не бей меня, Железная Лапа!
[indent] Лоб пульсирует фантомной болью - все-таки сила мысли великая вещь. Суншинь смотрит на него слишком неодобрительно и осуждающе для той, кто просто недоволен безответственностью постоянного клиента, зато Стефан купается во внимании и материнской заботе. Тони закатывает глаза, но молчит - рука у китаянки на самом деле тяжелая, даже когда сжимает половник, а не ПП последней модели. Стрэндж - серьезней некуда, спина прямая, как штык, тронь - зазвенит, взорвется зеркальным крошевом. Тони грустно подцепляет лапшу с кусочком моркови, шумно, с причмокиванием, чтобы не оскорблять хозяйку, втягивает ее, утирая губы запястьем.
[indent] - Стеф, я...
[indent] На самом деле Тони не знает, что же именно "он", что еще сказать, так что звук сирен и сине-красный промельк оказываются истинным спасением. Выбегает из заведения, на ходу активируя броню. Взмывает в воздух, бросая Стрэнджу искреннее "прости". Видеть, как несколько тонн придавливает худощавую фигурку все еще не по себе. Что-то екает в груди, хоть Тони и знает, что Человек-Паук и не такое выдерживал, снова освобождаясь быстрее, чем он успевает среагировать и прийти на помощь.
[indent] Тони влетает в стачку, едва не задев Пауча, весомо опускаясь на асфальт и отправляя одного из боевиков в непродолжительный полет, а заодно на больничную койку пинком закованной в сталь, усиленной сервоприводом ноги.
[indent] - Ой, прости-прости, - бросает Тони, принимая на себя бессмысленный оружейный залп, кинетические щиты гасят силу ударов практически в ноль. - Пятница, что это было? Что с системой уклонения?
[indent] - Датчики в процессе отладки, босс.
[indent] - Все еще?! Почему я не в курсе?!
[indent] - Я предупреждала, - в мелодичном электронном голосе проскальзывает искренняя обида. - Экстремис отторгает импланты, вживленные после процесса репликации. Необходимо время, чтобы он принял их как часть твоего организма, Тони.
[indent] - Ну, супер, - ворчит он, переводя систему наведения в ручной режим - не хватало еще случайно задеть защитника Куинса..
[indent] Тони отвечает на выстрелы точными единичными импульсными ударами репульсоров, экономя время и силы, прикрывая Паучка, позволяя тому связать паутиной всех, кто остается на ногах. Где-то на периферии зрения замечает рыжие всплески заклинаний Стрэнджа. Когда они заканчивают с боевиками, Тони опускает шлем. Медленно выползающие из-за укрытий люди хватаются за телефоны, наводят объективы камер, но какая уже разница, не сегодня-завтра объявят об официальном возвращении Старка.
[indent] - Пятница, отсканировать и сохранить. Я хочу знать, кто это, - Тони спешит к Человеку-Пауку, обхватывая железными пальцами предплечье, хлопает по плечу. - Как ты? Нормуль? Семь с половиной тонн - не шутки. Хотя на меня как-то здание обрушили, вот уж жопа была - ни вдохнуть, ни пернуть. Ща док тебя глянет. Эй, Стеф, глянь парнишку!..

[indent] они снова проигрывали.
[indent] они не имели на это права. только не он. не после афганистана, не после заковии. не после того, как в сиянии прожекторов и направленных на него тысяч восторженных глаз называл себя их щитом. все эти годы он шел к искуплению, но лишь становился причиной новых смертей. действие рождает противодействие, так? об этом предупреждал вижн, именно они, так называемые защитники, мстители, анонимные герои, повинны в том, что последнее десятилетие мир корежит в агонии. и теперь за их ошибки расплачиваются невинные, став кровавой жертвой на алтаре силы, превосходящей по мощи все, с чем они когда-либо сталкивались. силы древней, как сама вселенная.
[indent] он на коленях — после все этих лет борьбы с сильными мира сего, с самим собой, попыток отделить себя от тени отца, о котором в памяти остался лишь полный разочарования взгляд, режущий больнее тупого скальпеля доктора инсена, извлекающего застрявшие в груди осколки того, что сам старк смел называть произведением искусства. но, кажется, один, самый крупный, так и не смогли найти — он глубоко засел в сердце, особенно остро напоминая о себе бессонными ночами. все эти годы он хватал себя за горло и вытягивал из омута растерянности, страха, отчаяния. и теперь — наконец! — он на коленях. пальцы загребают взрытую обстрелом и взрывами землю, горло саднит от едкого дыма, обожженным легким остро не хватает воздуха. он уже все это видел в своих кошмарах.
[indent] сиреневый урод усмехается, и за ним вся его чертова армия, а их всего-то десять, и не известно, все ли уцелели под завалами.
[indent] и тогда он слышит за спиной нарастающий шум, принимая сначала за гул крови в ушах, но звук набирает силу, распадается на отдельные голоса. рыжее за завесой пыли и пепла небо прорезают все новые и новые порталы, в одном из которых появляется фигура, ярким пятном выделяющаяся на фоне закопченных обломков благодаря идиотскому алому плащу. в груди, наконец, исчезает сжатая пружина, не позволявшая вдохнуть полной грудью пять лет, казавшихся ему бесконечностью.
[indent] встает. вопреки всему, встает. снова и навсегда. мешая нервный смех с кашлем. он, раб науки, никогда не верил в бога, но сейчас был готов уверовать в кого и во что угодно. подлетев к появившимся, тони обнимает что-то сбивчиво рассказывающего питера, совершенно не вслушиваясь и думая только о том, что у них получилось. позволяет себе всего на секунду прижать к себе стефана, наночастицы перетекают с перчатки на его скулу, сворачиваясь наушником вокруг уха.
[indent] - порядок? - выдыхает тони, прижимаясь своим лбом к его, стискивая пальцы на плече и пытаясь в один простой жест вложить все, о чем говорить совсем нет времени. - давайте-ка дадим инопланетному ублюдку прикурить.
[indent] их снова раскидывает хаосом сражения, тони едва успевает посматривать на две красные фигурки, но быстро теряет их в горячке боя, когда они с дэнверс пытаются помешать титану совершить щелчок, который буквально развеет по ветру все их усилия и надежды. и там, в момент тишины, в оке бури, снова отскребая себя от земли, тони все-таки находит глазами стрэнджа, сдерживающего вышедшие из разрушенного русла воды гудзона, и стефан, будто почувствовал его взгляд, оборачивается.
[indent] - дай мне знак, - сипит тони, сплевывая скрипящий на зубах песок пополам с кровью, - это ведь он, да? ты ведь знаешь, чертов колдун.
[indent] тони перехватывает таноса за перчатку, когда тот в очередной раз отшвыривает кэрол, красный металл на руке титана выглядит особо изощренной издевкой, но будь это оригинальная перчатка, а не его технологии, фокус бы не получился. он видел, что камни сделали с беннером, и лишних иллюзий не питает. тони, запрокинув голову, смотрит на вновь сгущающиеся тучи над головой, усилившийся ветер сносит в сторону вонь дыма и гари. он понимает — это эндшпиль. конец. финал. но страха нет. теперь нет уже ничего, кроме усталого желания, чтобы все наконец закончилось.
[indent] подавись, тварь.
[indent] когда вспышка ослепительного, всеобъемлющего света съеживается до тусклого свечения генератора наночастиц на груди, тони приваливается спиной к обломку стены. с отстраненным равнодушием смотрит на почерневшую, оплавленную броню безвольно повисшей вдоль тела правой руки, но боли почему-то не чувствует. а вот жжение от искрящегося реактора настигает даже сквозь слой металла, тони вырывает и отбрасывая его левой рукой. поднимает взгляд на заслонивший свет силуэт, откидывая голову на прохладный камень.
[indent] - хей... - шепчет он, улыбаясь потрескавшимися, сочащимися сукровицей губами, - мы справились.
[indent] стрэндж что-то говорит, но то ли слух отказывает, то ли в мыслях тони не осталось места ни для чего, кроме голубых, с золотистыми крапинками авантюрина глаз и того, как разбегаются из уголков лучики морщинок, когда стефан улыбается. он так, так сильно скучал по ним.
[indent] - я только отдохну минуту... - тони прикрывает глаза, склоняя голову на бок, чтобы плотнее почувствовать прикосновение прижатой к его щеке руки. - не разрешай... роуди брать мои игрушки, - ворочать языком становится все труднее, свинцовая тяжесть растекается по телу, давит на грудь, делает веки почти неподъемными. узкая полоска света становится все тусклее. - присмотри за пацаном... для меня.

[indent] он покачивается на волнах милосердной тьмы, и так легко представить, что он дома, в малибу, лежит на доске, о днище которой тихо плещутся воды тихого океана. он может почувствовать даже тепло и солнечный свет, жидким янтарем проникающий под веки. тони переворачивается на живот, с берега крохотная фигурка стефана машет ему рукой то ли просто так, то ли зазывая выйти уже из воды. он усмехается и хитро щурит глаза за стеклами очков, разворачивая доску и начиная загребать навстречу волне.
[indent] небо затягивает облаками, окрашивая сапфировые волны в тревожный зеленый цвет, воздух электризуется, ветер бьет в лицо мелкой водяной пылью, мешая смотреть. тони становится на доску ногами, пытаясь скользнуть по самой подошве волны, но та все растет, подхватывает его и вздымает почти на самый гребень, начиная заворачиваться в пенный, гремящий тоннель темных вод, и все, что ему остается - попытаться пройти его насквозь. тони пригибается ниже к рвущемуся из-под ног серфу, устремляясь к окошку света на той стороне тоннеля, но упругие, движущиеся стены сжимаются вокруг него, накрывают с головой, обрушиваясь со всей силой, тянут ко дну, где из вечного мрака смотрят мертвыми, голодными глазами древние монстры, прообразы всех человеческих кошмаров.
[indent] тони тянет руку вверх, к зеленеющему сквозь толщу воды свету, но холодные щупальца обвивают его щиколотки и утаскивают в бурлящую тьму.
[indent] - стеф! - он в отчаянии кричит, выпуская из груди остатки воздуха, и холодная горькая вода с последним инстинктивным вдохом врывается в его легкие...

[indent] когда тони открывает глаза, рядом нет никого, кто мог бы помочь определиться — он все еще на этом свете или уже на том. глаза слепит даже сквозь слипшиеся ресницы, из-под которых просачиваются невольные, непрошенные слезы. собственное тело кажется неподъемным, как будто на него обрушили дом — такое уже случалось, его откапывали часа три не без помощи халка и ванды. кошмары снились еще месяц, но, к счастью, рациональный мозг успешно сопротивлялся фобиям.
[indent] всплывшие воспоминания, как звенья цепочки, которые он от скуки собирал из цветных скрепок на совещаниях, потянули за собой другие — поздние, яркие. перчатка у халка, щелчок. паучок, повисший на его шее, и... стрэндж. и кажется, сердце не выдержит боли облегчения.
[indent] он должен был умереть. в этой реальности, в тот самый миг. стать тем единственным шансом, что спасет всех.
[indent] тони стонет, мычит, не в силах разлепить пересохшие губы. он пытается вырваться из паутины, пульсирующей золотом магических мандал стефана, нитями пронизывающей его тело, но ему едва удается двинуть пальцами левой руки. паника, липкая, холодная паника поднимается из груди, сжимая горло, багровая пелена страха застилает взгляд едва адаптировавшихся к освещению глаз — на самом деле мягкому, приглушенному. тони задыхается, остро ощущая свою беспомощность — как тогда, в пещерах афганистана.
[indent] вбежавшая в комнату девушка в странной одежде что-то кричит через плечо, придерживая унизанную бусинами шторку. звук бьющихся друг о друга бусин оглушает, тони не узнает слов. тонкие смуглые пальцы порхают перед его лицом, невесомо касаясь золотистых нитей, и тони стремительно утягивает в мягкую, глухую тьму без видений.

[indent] когда он просыпается во второй раз, то видит стефана. солнечный свет мягко стекает по его щеке и глаза кажутся бирюзовыми, как морская вода, с неизменными брызгами расплавленного золота. тони смотрит на него, не моргая, как будто стоит ему отвести взгляд, и он снова его потеряет, а вернувшиеся чудовища утянут его в свой бесконечный мрак. смаргивает, только когда на глаза наворачиваются слезы, чтобы смочить пересохшую склеру.
[indent] - стеф, - ему кажется, что, несмотря на все, он чувствует себя довольно бодро, но не узнает свой голос в едва слышном хрипе. - где... это? ты почему здесь.
[indent] он ожидает услышать что-то вроде "четвертое небо. приготовьтесь, лифт "земля - престол" идет со всем остановками", хотя, учитывая его жизненный путь, куда вероятнее, что принявший обличие стефана демон разразится хохотом ему в лицо, вырвет сердце и сбросит с объятых солнечным светом вершин в пылающую бездну ада.