● 30 лет ● человек ● в далекой-далекой галактике ● командир uss энтерпраз-a ● chris pine ●

● ИНФОРМАЦИЯ ●

— beyond.ver: я стрелял, в меня стреляли, я упал в лужу и сделал некоторые выводы
— а можно сказать? нельзя? в смысле, вы чего, офигели? я принципиально скажу
— shut up, Bones, this isn’t a phase. this is the REAL me
— он просто молча сидит рядом с вами, а вам всё равно комфортно
— принимает одно неправильное решение за другим, но всё равно остаётся победителем в конце. как говорится, у меня была стратегия, и я её придерживался
— ещё один день в мире, полном расизма и ксенофобии, всем спасибо, а теперь хватит
— выиграл в номинации weekly's most problematic bisexual representation

находясь на грани пробуждения и бессознательного обгоревшего состояния, спок понимает — он в лечебном трансе, осознанной коме. невзрачные отголоски навязанных-навязчивых мыслей бьются о штевни — неподвижный и неспособный привести в порядок разум и чувства, он видел то, чему не находил ни одного резонного объяснения.

словно через искорёженную хрустальную призму он видит солнце — почему-то просто солнце, не родное, не то, что держится над вулканом, и в ушах течёт стихийное мурчание, зовущее окликающее его, это солнце, las'hark.

а потом, будто по разъедающему своей пестротой глазную склеру радужному калейдоскопу, идёт следующее видение: его спутник хорош в шахматах, но спок не видит его лица — оно будто припущено небрежной и назойливой густой дымкой, размыто и расплывчато пропуская через себя ослепляющее голубое сияние. по оттенку формы или одежды этого спутника, туманному убранству каюты и искаженному звуку голоса споку не понять, кто перед ним. а ещё спок почему-то чувствует тёплое покалывание на губах, как от...

как от... он не успевает ухватиться мыслью за этот навязчивый эпизод.

прежде, чем всё же пробудиться от стука падда о металлический столик у, очевидно, постели медицинского отсека, спока захватывает иррациональное облегчение от того, сколько времени он потерял в познании новых смыслов, используя чувства не просто как инструмент.

у него нет ни единого объяснения тому, что он только что испытал, потому что, несмотря на пребывания в информационном вакууме сознательной комы, шум голоса безымянного врача ударил по вискам сильно и безотчетно, что спок, только распахнув глаза, едва ли не зажмурился от боли снова. спок не помнит, как здесь оказался, и это незнание ощущается непостижимой рассудком пропастью. если бы споку лучше поддавались сравнения, это было бы схоже с обгорающими концами тонких нитей — тянешься-тянешься за ними, а они обжигают пальцы и стремятся к тому, чтобы сжечь за собой до конца всё, не оставив и кусочка крошечного пуха.

мужчина у койки продолжает говорить, говорить и говорить — чрезмерно эмоционально, громко, почти крича, упоминая раз за разом имя джимджимджим, что спок даёт себе возможность усомниться в его компетенции, судя по эмблеме на груди, пришитой к форме, шефа медицинской службы звёздного флота. спок останавливает поток его безустанной болтовни простым жестом — чуть поднимает ладонь и хмурит треугольные густые брови в молчаливой полупросьбе, чтобы позже спросить:

— почему я нахожусь в лазарете, доктор? — а после, взвесив за и против уместности вопроса, ровным тоном продолжает, — и кто такой джим?

спок диагностирует реакцию собеседника как не совсем стабильную: лохматые брови поднимаются в удивлении, рот также изумленно приоткрывается и, кажется, он пробует ему ответить своим хриплым голосом с откровенно южным ковбойским терранским акцентом "ты что не пом...?", пока в помещение не врывается...

кадет джеймс кирк? то, что происходит со споком последние, по нескромным подсчетам, четыре минуты двадцать восемь секунд, любой человек назвал бы сонным бредом.

спок предпочёл бы обозвать это наименее приемлемым событием.
в своём мировосприятии уж точно.

тот сокращает дистанцию неумолимо и стремительно, буквально наваливаясь на спока, нарушая всякий этический код поведения. тщательно взвесить и обдумать столь фривольное поведение у спока не получается по ряду причин.

во-первых, он определённо нуждается в трансе, чтобы найти мотив своих неприемлемых (ярких, искрящихся и искромётных) эмоциональных реакций — что пребывая в бессознательности, что сейчас, когда этот человек, совершенно бесстыдный и неоправданно восторженный, почти валится на него, позволяя себе неуместную тактильность, которая спока парадоксальным образом успокаивала. а быть эмоционально скомпрометированным он не хотел: пусть вулканская природа (в случае спока — половинная, и он ни капли этого не стыдился) и философия не запрещали что-то испытывать, но вместе с этим чувства и не должны контролировать им. так учил отец.

во-вторых, он, безуспешно пытаясь диагностировать своё физическое состояние, понимает лишь то, что этот шумный врач действительно качественно его подлатал, несмотря на колотящую виски боль.

в-третьих и снова,
кадет джеймс кирк?

тот, который изменил условия теста кобаяши мару и обманул его? недисциплинированный, грубый, неотёсанный, расхлябанный, отличающийся ветреностью и распущенностью? он даёт себе считанные секунды: последнее, что он помнит, это процесс над кадетом, который посмел обмануть экзамен, программируемый споком. который никто и никогда не пытался обойти — потому что в этом и был смысл. потому что джеймс кирк — самоуверенный преступник и рецидивист, не знающий отказов и проигрышей, глупо желающий и надеящийся обмануть смерть. спок сцепил челюсть и застыл каждой мышцей в пока ещё ослабевшем, но способном оттолкнуть человека от себя, теле, словно готовясь к тому, чтобы защититься.

и всё же отстраняется сам с непроницаемо-холодным выражением в попытке оградиться от такое бессовестное постижение его личного, так тщательно и умело, несмотря на вспышки чего-то человеческо-неправильного, оберегаемого годами личного пространства.

через ощущение отвратительно-непривычной приязни к этому человеку, по кончикам пальцев спока проходят электрические разряды. ему становится страшно настолько, насколько спок может позволить себе эти ненадлежащие дефиниции. и он задумывается о том, чем этот страх был вызван.

а потом, наконец, случилось в-четвертых. мелдинг мыслей оплетает спока невесомой паутиной, в которой воздух ощущается густым, и из-за мазков солнечного света, оплетающую каждое намерение, кажется, что его можно потрогать, сжать в кулак, поднести ближе к лицу и вдохнуть полной грудью, коснуться губами и попробовать его. невидимое другому глазу, но ощущающееся разумом — он слышит и видит эмоции человека, и вместе с этим...

— как вы это сделали, кадет? почему мы связаны? закройте свои мысли немедленно, — эти слова тяжело ворочают язык и обжигают. и уже после, понимая, что неэкранирован сам, он устанавливает с ним неразрывный зрительный контакт, который, наверное, всё же совершенно ничего и не значит.

от его прежних брачных уз с т'принг нет и следа.
в его голове есть сплошь подверженный девиациям кадет джеймс кирк.
с дельтой звёздного флота, обозначающей его ранг, на униформе. и теперь он объединяет со споком брачные узы.